Сайт Успенского Кафедрального собора находится по адресу:

http://astrsobor.ru/

Проповеди священномученика Фаддея

Архиепископ Фаддей

(Успенский)

(Фотография сделана в г. Астрахани)

28 октября 2002 г., в последний день своего визита в Астрахань, Святейший Патриарх Алексий II должен был посетить новопостроенный храм в исправительно-трудовой колонии УД – 248/8, что в поселке Стрелецком. Храм был освящен в честь священномученика Фаддея (Успенского), служившего в 1923-26 годах на Астраханской кафедре.

Но трагические события в Москве, так катастрофически повлиявшие на здоровье Святейшего Патриарха, не дали ему завершить свой визит, не дали возможности посетить храм в колонии.

Правда, несмотря на эту скорбь, будет для нас, верующих Астраханцев, немалым утешением духовная весточка от священномученика Фаддея (Успенского). Чудесным образом было найдено несколько проповедей, сказанных архиепископом Фаддем в Астрахани и в Кузнецке.

Хочется поделиться этой чудесной находкой с нашими читателями. Вот одна из проповедей, сказанных владыкою 23 марта 1925 года в церкви преподобного Афанасия Афонского в г. Астрахани; тем более, что содержание её как нельзя лучше подходит для находящихся в тюремном заключении, души которых настрадались от своих грехов и беззаконий.

«В неделю 5-ю Великого поста.

Усиленные уроки покаяния

Спасающего и «близкое к смерти»

(Апок.3;1-2) предлагаемое св. Церковью

 в 5-ю неделю Великого Поста,

особенно из жизни пр. Марии Египетской.

В течение пяти седмиц Великого Поста св. Церковь располагала чад своих к покаянию. Эти уроки на пятой седмице она усилила, довела как бы до предела: если чьё сердце не таким множеством примеров покаяния или нераскаянности самых разительных, уроками самыми убедительными, призывами самыми потрясающими, казалось бы, и каменное сердце способными сокрушить; если кого не тронет умилительный образец покаяния, явленный в жизни пр. Марии Египетской; то, что ещё тронет подобную душу?

Не дошла ли она до такой черты, после которой начинается состояние нераскаянности, неспособности обратится к Богу, к заботам о душе оставить пагубные пороки и страсти? Как в жизни тела наступает такая черта, которую если переступить, приближается смерть; так точно в жизни души есть такая черта, переступив которую душа вступает в область духовной смерти. Конечно, благодать Божия всесильна, спасает и «близкое к смерти, мертвое» (Апок.3,1-2), но против воли и она не спасает. Предельная черта между жизнью и смертью переступается ведь добровольно самою душою, - как же спасать того, кто спасаться не желает, протягиваемую ему руку помощи отталкивает, даже ищет смерти?

 На подобное именно состояние нераскаянности и указывается ныне в причте о богатом и Лазаре, которую предлагает св. Церковь в назидание в течение всей шестой седмицы Великого поста, в своих песнопениях, начиная с нынешнего дня (см. кан. недели в Триоди, стих стиховн. 6-й седмицы и других песнопений). Богач «веселился на вся дни светло» (Лук.16,19), забывая о Боге, душе, совести, о жизни будущей. Он и сам не замечал, как от страстей душа его как бы каменела, делалась невосприимчивою ни к чему, кроме ежедневного удовольствия, тупела для всяких высших порывов и чувств, для любви к Богу и ближнему. Смотря каждый день на Лазаря, лежавшего у ворот богача в струпьях, желавшего насытиться хотя бы крошками, падавшими со стола богача, последний как бы «видя не видел» страданий Лазаря, не чувствовал никакого сострадания и беспечно веселился; псы, лизавшие струпья Лазаря оказывались сострадательнее богача (кан. нед. песнь 4-я).

 Утратил богач, благодаря всегдашней жизни в страстях, и способность верить. Разве не знал он о муках, ожидавших грешников? Ведь как на картине изображены они, например, у пр. Исаии, говорящего о грешниках: «вот, все вы, которые возжигаете огонь (таков в душе огонь страстей, переходящий в геенский),… идите в пламень огня вашего и стрел, распаленных вами! Это будет вам от руки Моей; в мучении умрете» (Исаия 50,11). «Увидят праведники труды людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет и будут они мерзостью для всякой плоти» (Исаия 66, 24). Однако богач как бы не видел грозящего ему огня, заметно приближавшегося к нему, начавшего уже охватывать дом души его (в муках совести). Находясь в пламени и видя, что между ним и лоном Аврамовым воздвигнута непереходимая пропасть (а это и есть погибельная пропасть нераскаянности, полной потери веры, а не истощения милосердия Божия), богач стал просить Авраама: «так прошу тебя, отче, пошли его (Лазаря) в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения». Авраам ответил: «у них есть Моисей и пророки, пусть слушают их, … если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мёртвых воскрес, не поверят». (Лук. 16-26, 31). Вот полная утрата способности верить в Бога, в загробную жизнь, зависевшая от нераскаянности: желания исправиться не могло бы пробудить в братьях богача и явление кого-либо из загробного мира с вестью о мучениях брата в геенне. Здесь добровольно перейдена последняя черта, отделяющая духовную жизнь от смерти, и добровольный возврат к жизни сделался невозможным.

В подобном состоянии лишь особое чудо может воздвигнуть мёртвую душу из бездны погибели, о чём св. Церковь так же напоминает в течение шестой седмицы, воспевая в дни ея воскресение Лазаря. Как в притче о богатом и Лазаре собственную душу человека, поверженную вне врат ума, оставленную без внимания, в небрежении, без попечения, покрывшуюся струпьями страстей, не получающую и крох духовной пищи, которой она требует и без которой терпит мучения духовного голода; так вспоминая о воскресении Лазаря, св. Церковь указывает постоянно на духовный смысл этого события. Камень гробный, покрывающий Лазаря, это камень «ожесточения», покрывающий «умерщвлённую страстьми» душу (понед. 6-й седм. седал. по 2-й каф.), «нечувствия» (вторн. веч. 6-й седм. стих на «Госп. воззв.), «небрежения» (среда 6-й седм. седал по 2-й каф.); и только Христос, Победитель ада и смерти, может восставить душу из состояния этой духовной смерти. Или это камень «отчаяния» (понед. кан. песнь 9-я), «лютого уныния» (среда кан. песнь 8-я), отнимающего у человека самое желание сделать что-либо для спасения души, потому что умерла вера, надежда на возможность исправления.

Но душа Лазаря, друга Христова, была жива, хотя тело его, лежавшее четыре дня во гробе, уже издавало запах смертоносного тления; что же ждёт того человека, который и душою умер, притом добровольно? Сам Господь зовёт всех к духовному воскрешению, говоря: «Приходящего ко Мне, не изгоню вон, ибо Я сошёл с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца; воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал ничего не погубить, но всё то воскресить в последний день». (Иоанн 6, 39-40). «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Моё и верующий в пославшего Меня имеет жизнь вечную», «и Я воскрешу его в последний день» (Иоанн 5, 24; 6, 44); откликнуться же на этот призыв, «перейти из смерти в жизнь» (Иоанн 5, 24) зависит от самого человека, и желающему подаётся всесильная помощь благодати: насильственно сделать блаженным существо нельзя.

Подумают многие: «Да и возможно ли на самом деле воскресить духовно мёртвого? Можно ли исправить неисправимого пьяницу, падшую окончательно блудницу, вообще человека, отдавшегося какой-либо страсти (скупости, мстительности, тщеславию и т.д.) настолько, что без неё не может жить? Как безвредно отделить от души страсть, которая совершенно срослась с душою, сделалась стихией жизни человека? Не приложимо ли к такому человеку изречение: «горбатого могила исправит»?» Да , по человеческому суждению это невозможно, а для силы Божией благодати, превосходящей всякое разумение, возможно и невозможное для человека (Лук. 18, 27). Чтобы не отчаивались в спасении впадшие и в грехи смертные, которые при желании покаяться, силою благодати перестают быть и смертными, св. Церковь ныне же указывает на поразительный пример Марии Египетской. Не дошла ли она до такого предела, когда душа уже сделалась мертва и возврат к духовной жизни казался невозможным? Но дошедши до такого предела, она оставалась не сама, а силою благодати Божией, которую не оттолкнула от себя, которою захотела воспользоваться во спасение?

Пусть не говорят: «чтобы сделаться святым, нужно особое воспитание, особые благоприятствующие условия жизни, особая какая-то природа и характер, не такие как у обычных грешных людей; особое призвание к святости, влечение Божие, дарование». Так люди оправдывают большей частью свою леность, нежелание спасать душу. Какое особое воспитание получила пр. Мария, которая по ея словам, духовным книгам никогда с детства и не училась? Какие особые обстоятельства в ея жизни удерживали её от зла, уже с 12 лет падшую, погрузившуюся в блудную страсть со всею ненасытностью? Не все ли обстоятельства своей жизни она направляла так, чтобы страсть находила как можно больше удовлетворения? Задержки не было, напротив страсть блудная не осталась в душе одна, а привела с собой полчище и других страстей: Мария так любила услаждать себя пищею, дорогими винами, украшать роскошными одеждами, отдаваться всякой неге и покою тела. Какая могла быть особая природа у той, в которой не было ничего кроме падения, никаких порывов к чему-либо высшему, а только к тому, чтобы есть, пить, веселиться, не думая ни о завтрашнем дне, ни о совести, ни о душе? Какое особое призвание к святости было у подобной грешницы, которая о Боге совсем забыла, голоса совести совсем не слышала или, если слышала, заглушала в себе? Конечно, Бог звал и её к Себе, как зовёт всегда всех грешников, но не было такого призвания, которое как-то понудительно влекло её, магически как-то меняло всё в её душе помимо её воли; обращение её совершилось тогда, когда она сама свободно откликнулась на зов Божий.

Решительный призыв был тогда, когда она дошла до последней степени падения, когда отправилась в Иерусалим не для поклонения Древу Креста Христова, а увлекать в грех всеми доступными средствами поклонников Креста. Будучи в толпе поклонников, она ощутила явственно, что какая-то невидимая сила отделяет её от толпы, с которою она хотела смешаться, и не даёт ей с прочими приблизиться к Древу Креста. То была благодатная сила святыни Божественного Креста, отталкивающая от себя нечистую блудницу, и, быть может, и в самой Марии действовала сила зла, препятствующая общению с добром. Явственно ощутила в себе Мария силу греха, не допускавшую её до святыни, не закрыла дверей души своей для входа благодати, и вошедший в душу свет благодати озарил всю мглу греха, какою душа была объята, произвёл в душе живительное, творческое действие: создалось в душе Марии решение оставить «первый греха путь» (кан. пр. Марии в честь 5-й сед. В.Поста, песнь 2-я). Дошедши до последней черты, Мария остановилась, не пошла против «влечения» (Иоанн 6, 44) благодати, отступила назад с пагубного пути греха и сохранила себя для духовной жизни.

Потом около 17 лет продолжалась борьба как бы не на жизнь, а на смерть, за то, чтобы удержаться на новом спасительном пути, не увлечься опять распалявшими душу и всё существо соблазнительными желаниями, воспоминаниями о прежних греховных наслаждениях. Окончилась борьба, и наступил вожделенный живительный покой, начался усиленный рост духовной жизни, рост чудный, превосходящий всяческое человеческое разумение. «Очудотвори, Христе, Креста Твоего сила, яко и яже прежде блудница, постническим подвигом подвизася: отнюдуже и немощное отвергши, доблественно сопротивоста на диавола. Тем же и почесть победы носящее, молится о душах наших». (нед. 5-я Вел. поста, стих. веч. На «Госп. воззв.»). Преподобная Мария достигла чистоты ангельской. Она, прежде воспламенявшаяся лишь любовию нечистою, похотью блудною, теперь воспламеняется лишь любовию ко Христу ангельскою. Столь привыкшая прежде к пище и питию сладким и обильным, она берёт с собою в пустыню лишь три хлеба, а затем из принесённой старцем Зосимою пищи – лишь три зерна, говоря, что насыщается пищею духовною. Жившая для того, чтобы есть, пить, веселиться, обрекает себя на неимоверные подвиги и лишения в пустыне, не знает никакой жизни кроме духовной, вкушает пищу и питие райския, наслаждается веселием небесным.

Да воодушевляют и нас все эти уроки нынешней недели идти путём спасения, никогда не теряя надежды найти его! Не дадим себе никогда перейти ту последнюю черту, за которой начинается господство духовной смерти и погибель вечная, будем всячески отдаляться от этой черты, где делается душа нераскаянною, как дальше держится путник от скользкого берега погибельной пропасти: «облобызаем покаяние» (кан. Андр. песнь 9-я), которому даёт благодать такую чудную силу возвращать к жизни и мёртвые души; подобно преподобной Марии, будем и мы, узрев себя зыблющимися над бездной погибели, хвататься за спасительный якорь Креста Христова и молитв уже вошедших в покой Христов (Евр. 4, 1-11) святых Божиих: «и нас не забудете».

Архиепископ Фаддей (Успенский) был человеком святой жизни, что отмечали все близко знавшие его люди. Святейший Патриарх Тихон называл его «светочем Церкви», «чудом нашего времени». Кротость, смирение, аскетизм – основные черты его пламенного монашеского духа, которые отличали владыку Фаддея с раннего возраста. Астраханцы очень любили его. Любовь и преданность их к нему была так велика, что известие об его отъезде в Москву в октябре 1926 года потрясло их до глубины души. Говорили, что владыка скоро воротится, но страх рос, предчувствие не обманывало верных его чад. Нет, он уже больше никогда не вернётся в Астрахань.

Летом 1937 года во время массовых арестов, 20 декабря был арестован и архиепископ Фаддей. Через десять дней после ареста Тройка НКВД приговорила владыку к расстрелу. Высокопреосвященнейший Фаддей был казнён около часа ночи 31 декабря 1937. Рассказывают, что владыку утопили в яме с нечистотами.

18-22 февраля 1997 года освящённый Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил Архиепископа Фаддея к лику святых для общецерковного почитания. Честные останки владыки-мученика были обретены 26 октября 1993 года в день праздника Иверской иконы Божией Матери. Сейчас они покоятся в Вознесенском соборе г. Твери. Память священномученика празднуется Церковью в день его мученической кончины – 18/31 декабря.

Игумен Иосиф (Марьян),

настоятель храма иконы Казанской Божьей Матери

в с. Ильинка Володарского района Астраханской области